«6,5,4,3,2,1»
Шумный город стал затихать, но еще проносились по улицам автомобили припозднившихся ресторанных гуляк, да в очередной раз вдрызг проигравшихся завсегдатаев игорных заведений. В многоэтажных домах светились редкие окна, за которыми, кто-то страдал бессонницей, кто-то кропал диссертацию, а кто-то подсчитывал доходы или убытки от коммерческих дел. Метро еще работало, но уже только на пересадку, развозя «безлошадных» москвичей и гостей столицы по спальным микрорайонам.
В час ночи вокруг выставочного зала, что на Крымском валу, где находилась экспозиция изваяний бывших вождей скоропостижно скончавшегося Советского Союза, выключили свет. А вот гигантский несуразный памятник императору Петру I, находящийся неподалеку на насыпном острове на Москва-реке, наоборот, подсветили дополнительными фонарями. То ли для привлечения заблудившихся самолетов, то ли для их отпугивания.
Прошла минута в накрывшей памятники темноте, как вдруг к Крымскому валу неуверенной походкой подошел мужчина, по внешнему виду относившейся к «новым русским». Он остановился под фонарем и, достав из кармана часы-луковицу, немигающим взглядом стал следить за секундной стрелкой.
Приближалось мистическое время, предвещая открытие космических каналов. Каждый желающий в этот миг мог загадать, все, что взбредет в голову, в надежде использовать себе во благо.
Мужчина час назад проиграл в казино весь свой капитал, и теперь ждал мистического мгновения, чтобы вернуть утраченное состояние. Стрелка отсчитала последние секунды и достигла нужного положения: 1 час 2 минуты 3 секунды 4 дня 5 месяца 6 года. Наступило мистическое время! Необъяснимый вихрь вдруг закрутил какой-то мусор, закачал деревья и потушил единственный фонарь. Потом все стихло. Но мужчина успел загадать желание, и тут же позвонил по сотовому телефону.
Ответ его не утешил, и он побрел по темному Крымскому валу. И тут заметил, что скульптуры Дзержинского и Свердлова со скрипом повернули головы. А Свердлов, опустив руки по швам, даже выронил портфель. Мужчине стало жутковато, но он был не из робкого десятка – бизнесмен все же – и посмотрел в ту же сторону. Впереди из мрака очень четко высвечивалась фигура вождя всех народов Иосифа Сталина, к тому же призывно махавшая рукой, как на трибуне Мавзолея во время советских парадов и демонстраций. Мужчина помимо своей воли, сел прямо на холодный асфальт.
— Встать! — скомандовал «железный» Феликс. – Раз мы оказались в одном времени и пространстве, извольте проявить уважение к вечному вождю.
Мужчина, с трудом превозмогая тяжесть в ногах, встал. И тут же услышал совет «человеколюбивого» Свердлова:
— Немедленно подойдите к Иосифу Виссарионовичу.
— Ну, как? — с легким грузинским акцентом спросил Коба. – Жить стало лучше, жить стало веселее?
Мужчина онемел от такого исторического вопроса.
— Впору с моста бросаться, — едва вымолвил он.
— Что так? – полюбопытствовал отец всех народов.
— Весь капитал потерял сегодня, — признался мужчина.
— Пролетарий, значит, — покрутил вдруг оживший ус Иосиф Виссарионович. – Стало быть надо тебя в партию принимать. Феликс, передай обоим Брежневым, чтобы сейчас же собрали членов политбюро. Никиту с Новодевичьего не обязательно, они друг друга не терпят.
Послышалась поступь «железного» Феликса, а потом вопрос:
— Ленинов всех собирать? Или как?
— Пусть с Калининым общаются, без них вопрос решим, — вытащил из кармана свою знаменитую трубку Сталин.
— Но нас и так тонкий слой…, — хотел заступиться за старых партийных товарищей Дзержинский, но осекся.
На него немигающе смотрел один глаз вождя, другой был закрыт трубкой, которую Коба, промахнувшись мимо рта, воткнул в глаз непослушной рукой. От такого зрелища у мужика чуть не случился инфаркт.
— Отец всех народов, не хочу я никакой партии. Я капитал хочу. Помоги! Ты все можешь, все тебе подвластно.
Сталин выдернул трубку из глаза и погрозил ею, при этом дым от курения пошел у него из ушей:
— Я не по этой части. Приходилось, правда, грабить банки. Но я экспроприатор, а не капиталист. Расстрелять могу, сгноить в лагерях могу, могу тебя не тронуть, но твоих близких уничтожить. Вот и Феликс большой мастер по этой части. Не хочешь с нами и не надо. Топай, Феликс, назад.
— Мне бы капитал вернуть, — прошептал мужчина. Под топот «железного» Феликса, Сталин, погрозив мужчине пальцем, произнес:
— По части капитала у нас спец Карл Маркс. К нему иди. Хочешь к тому, что в компании с Ленинами тусуется, а хочешь к главному, что напротив Большого театра глыбой стоит. У Ленина по части капитала не совсем точное понимание, он даже деньги планировал отменить. Если вмешается, то разговора с Марксом не получится. Иди к Большому, пока мистическое время не закончилось.
Мужик бегом кинулся прочь от Крымского вала. На счастье попалось такси, и за часы-луковицу водитель доставил его к памятнику основателя теории капитала. Маркс пребывал в глубочайшем раздумье от всего им виденного за последние годы в Москве. Его теория торжествовала, но задом наперед. Он старался заклеймить капитал, как инструмент эксплуатации, а оказалось, что капитал в России вожделенная цель для многих. Пали почти все коммунистические страны, только крошечные Куба да Северная Корея пока еще правильно понимают его теорию. А великий Китай стал отступником — капитализмом балуется. И, что гнуснее всего, расставаясь с прошлым коммунистические страны еще и осмеяли его учение. Даже призрак коммунизма по Европе больше не бродит. Стоишь тут в тоске! Так вбили в гранит, что даже в это мистическое время нет никакой возможности встретиться с учениками и последователями на Крымском Валу.
Эти грустные размышления прервал мужчина, вылезший из такси и смиренно подошедший к глыбе мировой мысли.
— Тебе чего? — отвлекся от грустного Карл. – Давно ко мне никто просто так не приходил, да еще ночью. Обычно по праздникам и с плакатами о светлом будущем. Ты веришь в это?
— Я в капитал верю, — воскликнул мужчина, – скажи, как его вернуть.
— Только одним способом, — уверенно ответила глыба, – отобрать у другого. Капитал должен всегда быть в движении, это основное его свойство. Перетекая из рук в руки, капитал живет. Человечество опутано нитями капитала, а я разработал учение, как эти нити разорвать. Лучший мой ученик Ульянов преуспел в этом, и они с пролетариями долго смеялись, расставаясь с капиталистическим прошлым.
— Да, но в России снова капитализм, — возразил мужчина, – над кем же теперь смеяться?
— Над пролетариями. Они сначала расстались со своим темным прошлым, а теперь и со светлым будущим.
— Мне то, что делать?
— Либо отбери капитал у другого, — посоветовала глыба мировой мысли, – либо утопись.
Мужик от такого совета бросился бежать и даже не заметил, как оказался на большой высоте в руке у Петра I на Москва-реке. Истекало мистическое время, и императору недосуг было говорить с кем-либо. Он взмахнул рукой, отчего мужчина полетел и упал в воду около Крымского моста. Больше его никто и никогда не видел.
В момент падения сверкнула молния, закрыв мистический канал и его время действия. Над Москвой громыхнул гром, и разнесся гомерический хохот коммунистических вождей. Многие москвичи проснулись от этого и выглянули из окон. Наутро над всей Москвой очистительным ливнем проливалось небо.
Москвичи улыбнулись в преддверие нового дня и новых времен.
Лауреат Третьей степени Конкурса «Ступень к успеху — 2006»
РОДИОНОВА АННА, 16 лет
школьница
